От площадки автостанции «Богатое» уехал в Керчь первый утренний автобус. За ним последовала пустая автоцистерна. Трасса не спит ни днём, ни ночью. Отправимся вслед за ними и мы. Идти, правда, в этом направлении долго не придётся. Меньше чем через полкилометра, оставив позади свежеотремонтированную школу и детский сад, свернём на хорошо заметную улицу влево, в сторону горного хребта на горизонте. По пути мелькнёт красная звезда на белой стене – дом ветерана. Вот и окраина села Богатое.

Старое название села Богатое, Бахчи Эли, переводят как «край садов», а крымские татары трактуют его как «богатый сад». Садов вокруг села действительно много. Сады обозначены на царской карте, «верстовке», пестрит ими советская и современная топография.  

Серая, в лучах рассеянного сумеречного света, лента асфальта постепенно уводит на подъём. Обычно со стороны трассы куполообразная гора Аюлу-Кая выглядит контрастным белым пятном на фоне тёмной зелени лесов, плотно покрывающих склоны хребта Кубалач. Зимой белое пятно скалы становится слегка желтоватым из-за отражения цвета лучей низко перемещающегося над горизонтом солнца. Сейчас же, с несколько иной точки обзора, угадывается лишь округлый профиль горы на фоне светлеющего неба. На правом, словно срезанном у верхушки боку этой возвышенности и расположена скала Аюлу-Кая. Выделяющийся среди общей линии горизонта округлый профиль горы и послужит начальным ориентиром на нашем сумеречном пути. 

Вскоре недолгий путь по асфальту приведёт к развилке с видом на окраину села Мелехово. На развилке с асфальта свернём на уходящую вправо тропку, в сторону установленного нами ориентира. Не расстраивайтесь, что Мелехово осталось позади, мы сюда вернёмся на обратном пути. Пока же не будем нарушать мирный сон селян своим ранним визитом и тихонько продолжим идти по маршруту. Тропа переходит в дорогу, которая всё больше начинает напоминать лесную. В низинах ощущаются остатки сырой ночной прохлады. Минуя широкую поляну, целое поле, дорога окончательно вступит под полог леса. Померкнет и без того неяркий предутренний свет. Лишь постепенно светлеющее небо немного разгоняет эту мглу. Высота деревьев начнёт расти пропорционально подъёму в гору. Невысокие коренастые дикие плодовые деревья и плотные, равномерно расставленные в лесу кусты орешника, лещины, сменятся на горный дубово-ясеневый лес. Дорога превратится в глубоко выбитую эрозией и колёсами машин траншею. Местами попадаются ответвления санитарных рубок и просеки. Ориентиром служит всё та же Аюлу-Кая. Теперь над деревьями хорошо видна её бледно-серая, начинающая слегка розоветь в первых лучах рассвета, скальная стена. Подъём по дороге становится всё круче и невыносимее. В какой-то миг это испытание закончится, в просвете между деревьями, над дорогой-траншеей покажется перевал. Не стоит расслабляться, это ещё не вершина. А вот поторопиться нужно, ведь миг рассвета совсем скоро. Руководствуясь логикой, поворачиваем влево, в сторону скальной стены. Вскоре появятся с трудом различимые в лесном полумраке развалы камней – скифское городище с поселением. Пока повременим с его осмотром, гораздо лучше оно выглядит при свете дня. Намёк на едва различимую тропу выведет через кусты к обрыву. Как видно, спешили мы не зря: из-за хребта Кубалач появляются первые лучи жёлтого зимнего солнца.

 Виртуальный тур из двух сферических панорам рассвета с обрыва скалы Аюлу-Кая у села Мелехово (Крым):

  Полноэкранный режим включается двойным кликом (поддерживается не всеми браузерами) или нажатием на иконку

Панорама, открывающаяся со скалы Аюлу-Кая, завораживает. Скала, словно балкон в оперном театре, выступает из общего, весьма однообразного по рельефу хребта Кубалач. Такое расположение скалы позволяет видеть лесистый склон хребта в несколько необычной проекции – сбоку и несколько сверху. Аюлу-Кая не является высшей точкой хребта Кубалач, поэтому обзор тут ограничен до 180 градусов. Однако и этих 180 градусов сполна хватает для созерцания видов, открывающихся с этого обрыва. 

С гребня скалы Аюлу-Кая внимательный взгляд заметит необычное явление из мира ботаники: лишённые на зиму листвы деревья на прилегающих к скале склонах остаются практически зелёными. Это происходит благодаря не в меру разросшейся в этих местах лиане – плющу крымскому. Плющ крымский не сбрасывает на зиму листву, поэтому деревья, часто опутанные его побегами от корней до кроны, в это время года приобретают совсем не зимнюю, коричнево-зелёную окраску.

Скала Аюлу-Кая сложена из фактурного, легко выветривающегося известняка. Особенность скалы – её ярко выраженная слоистость. Каждый слой несколько отличается от иного внешним видом. Такое разнообразие – результат всё того же выветривания, выступающего тут в роли творца. Творческий порыв разрушительной силы выветривания создал на поверхности скалы каменные кружева, ниши разной глубины, миниатюрные карнизы, ячеи. Аюлу-Кая не отполирована до гладкой, бархатистой фактуры, которая имеется у многих скал Внутренней гряды. Её поверхность часто остра и легко царапает кожу человека. У подножия скалы есть несколько неглубоких гротов-навесов обвального происхождения. Разнообразие в вид поверхности скалы Аюлу-Кая вносят крупные слои-вкрапления кремния красивого тёплого цвета варёного сгущённого молока.

Вот и началось ясное зимнее утро. Настало время для осмотра скифского городища. Этому благоприятствует и время дня, и время года. 

Согласно официальной версии, поселение на горе Аюлу-Кая открыто археологами довольно поздно, в 1989 году. Это по меньшей мере удивительно. Даже при беглом осмотре прилегающей к скале Аюлу-Кая территории становится ясно: здесь жили люди. Все 3 га площади поселения вместе с городищем просто завалены следами былой жизни. Они видны повсюду: во множестве камней, оставшихся от стен домов, в выровненных площадках, в подпорных стенах, в остатках главной крепостной стены (прослеживается в виде вала). Следы эти вполне различает человек без привычного, как у археологов и историков, взгляда. Сейчас, правда, они видны гораздо лучше, чем в момент открытия этого памятника истории. Практически вся площадь поселения и городища усеяна оплывшими и довольно свежими шурфами грабителей. На краях шурфов разбросаны осколки керамики, в глубоких ямах кое-где видны остатки кладок. Большинство скифских городищ дошло до наших дней в виде археологических остатков, едва различимых на поверхности земли следов: валов, оплывших ям, зольных холмов. Виною тому извечный строительный вопрос: зачем ломать камень для новых построек, если на соседней горке уже лежит готовый, никому не нужный строительный материал. В противоположность таким лишённым части своей истории археологическим памятникам поселение Аюлу-Кая представляет собой счастливый случай неплохо сохранившихся не только археологических, но и строительных остатков.

Возникновение группы позднескифских поселений на бортах плодородных долин историки связывают с перемещением жителей скифии в III–II вв. до н. э. в комфортные для жизни и ведения хозяйства предгорья. Именно тогда здесь и возникает большая часть новых поселений Скифского царства. Некоторая часть из этих поселений не имела оборонительных сооружений, т. е. жизнь в те времена была относительно спокойна. В I–II в. н. э. большая часть скифских поселений переживает упадок. Связывают его с кочевыми сарматами, беспокоившими скифов в этот период времени. В III в. н. э. ситуация несколько улучшается, однако многие поселения так и не оправились от прокатившейся волны разрушений: жизнь здесь прекратилась навсегда. Основную часть археологического материала с поселения Аюлу-Кая археологи датируют III–IV в. н. э. В истории существования Скифского царства III–IV вв. были весьма печальным периодом войн, пожаров и разрушений, временем окончательного падения Крымской Скифии. Не избежало этой участи и позднескифское поселение Аюлу-Кая, исчезнув вместе с этим государством навсегда.

С вершины Аюлу-Кая к подножию горы и селу Мелехово идёт множество дорог. Разумнее да и проще всего будет вернуться на уже знакомую нам дорогу-траншею. В верхней части данная дорога отчасти напоминает крепостное сооружение, называемое перибол – коридор смерти. Учитывая наличие скифского поселения с укреплением сверху, не такая уж и беспочвенная теория. Скоротать обратный путь попробуем в разговоре о топонимике. Ведь мы так и не вспомнили о трактовке названия Аюлу-Кая.

Название горы Аюлу-Кая сложносоставное, состоящее из трёх частей. Первая: ayu – «медведь». Вторая: аффикс ли/лы/лу/лю, который превращает существительные в прилагательные: сув – вода, сувлы – водный и т. д., т. е. аюлу (на турецкий манер) или аюлы (на кыпчакский) – это «медвежий». Ну а известная нам уже третья часть qaya – «скала». Т. е. Аюлу-Кая – «медвежья скала». Конечно, достаточно привлекательно звучала бы версия о том, что название горы Аюлу-Кая перешло к нам из седой древности, от скифов. Однако слово медведь на скифском языке (arsa), чрезвычайно созвучное с европейским ursus, совершенно не напоминает тюркское ayu. Либо название позднесредневековое, либо, что маловероятно, это «переводная калька» со старого названия. Из совсем близких примеров тому – Урус-Ходжа – Русское. Отметим, что название Аюлу-Кая не единственное из «животной составляющей» топонимики хребта Кубалач. Чего только стоит название скалы Бурундук-Кая (burunduq – «бурундук»). К слову, на этой вершине сохранились следы скифского поселения с укреплением, подобного поселению Аюлу-Кая и схожей с ним судьбой. Напоследок вспомним нашу дорогу-траншею, идущую по балке с интересным топонимом. Её название – Кара-К(Г)оин, хоть и напоминает «чёрного барашка», на самом деле является «тёмной пазухой» (тут игра слов: qoyun – «пазуха», это же слово можно перевести как «овца, барашек»), что на деле гораздо более применимо.

Дорога вновь выводит на обширную, зелёную даже в это время года поляну-поле. Жили люди когда-то и здесь. Правда, уже в Средневековье. В XIII–XV вв.  здесь, на одной из веток торгового пути, связывающего Солхат (ныне Старый Крым) с горными районами Юго-Восточного Крыма, располагалось это средневековое поселение. От него осталось совсем мало артефактов: осколки керамики да немного монет золотоордынской и солхатской чеканки. А ещё в глубокой балке на окраине бывшего поселения до сих пор тихонько журчит фонтан. Чудом уцелевшее со времен Средневековья, это небольшое сооружение из обработанных камней исправно снабжает водой и в наши дни. От фонтана подпитываются окраина села Мелехово и небольшой пруд в низовьях балки. Вообще этим местам с водой повезло. Известный гидрогеолог Рухлов в своём труде отмечал:

По правому склону гидрографическаго бассейна этой балки, подъ рухляковой грядой, выходить рядъ источниковъ около деревень Урусъ-Ходжа и Текье, дающихъ въ общей сложности 34.500 ведеръ, температура воды ихъ колеблется отъ 11,4 до 12° Ц.; вода употребляется на мѣстныя надобности, а избытокъ поглощается средою рыхлыхъ наносовъ.

На окраине села Мелехово, у домика лесника, существует ещё один, действующий в наши дни, старинный источник – Чешме. Воды из его неоднократно перестроенного каптажа по трубам расходятся в дома жителей села Мелехово.

Постепенно спускаясь с гор в долины, вы наверняка заметили интересную особенность: чем выше высота над уровнем моря, тем глубже уходит в века история этих мест. Мы как бы спускаемся из тьмы веков в современное нам время: первые века н. э., Средневековье, эпоха Крымского ханства, наши дни. Такое явление не является редкостью для Крыма. С похожей ситуацией мы уже однажды знакомились в материале «Литвиненково. Скифское укрепление (Борут-Хане (Зуйское)) над священной пещерой могилы праведников (Кырк-Азиз)».

О небольшом селе Мелехово (Текие) сложно сказать что-то особое и инновационное. Известно, что в период Крымского ханства и в первые 75 лет владения Крымом Российской империей село Текие (Текье, Текия, Теки) являлось вакуфным, т. е. принадлежало ведомству мусульманского духовного правления. Доходы от села, естественно, шли туда же. Уже в те времена от вероятного существования здесь текие, т. е. общины дервишей, осталось лишь название: в селе из культовых построек была только небольшая мечеть. 

Минули годы войны и депортации. Исчезло с карты государство под названием Советский Союз. Начали по чуть-чуть возвращаться из депортации крымские татары. Очерк о селе Мелехово (Текие) будет неполным без небольшого сюжета о возвращении.

В 1988 году отец трёх детей Искандер Халапов купил в селе Мелехово маленький домик. Путь на родину отцов был для Искандера-агъа долгим. Родителей Искандера-агъа, как и всех крымских татар, в 1944 году депортировали из Крыма. Отец Искандера-агъа родился в селе Кучюк Озен, мать была родом из старинного села Тувакъ. Двое из этих древних крымских сёл когда-то и заключили союз на всю жизнь. Результатом этого союза и был Искандер Халапов. Много перипетий пришлось пережить Искандеру-агъа, прежде чем он вновь смог увидеть землю предков. Путь был действительно долгим. В 80-х годах Искандер Халапов оказался на Кубани. Совсем близко, но ещё не в Крыму. Там, в винодельческом краю, трудолюбивый и сметливый крымский татарин, любивший трудиться своими руками, изучил бондарное искусство, трудился на заводе. Старая крымскотатарская поговорка гласит:

Чалышан адам ач калмас — Трудящійся человѣкъ голоднымъ не останется.

Эти слова вполне можно соотнести с судьбой Искандера Халапова. Чем только не занимался этот удивительный человек в жизни: строил дома, делал мебель, бочки и бочонки. Жилище, которое смогла позволить себе после возвращения в Крым семья Халаповых, старый домик в крымском селе Мелехово, Искандер-агъа вместе со своими тремя сыновьями перестроил в просторный и удобный дом для всей семьи. Жизнь в Крыму начала налаживаться, родился четвёртый сын. Имя Искандера-агъа (Искандер – Александр – защитник, победитель, арабизированная форма), как можно убедиться из рассказа выше, стало в его жизни нарицательным: он преодолел и победил многие трудности, но всё-таки вернулся в Крым. 

Сейчас Искандер Халапов – представитель редкой для кустарного мастера профессии. Он бондарь. Как и когда-то давно, на Кубани, из-под его терпеливых и умелых рук выходят аккуратные дубовые бочки, небольшие бочонки и кадушки. 

В просторной зале выстроенного собственными руками дома за чашкой ароматного кофе, сваренного в традиционном для крымских татар джезве (cezve), проходит беседа.

– Тяжёл ли труд бондаря, Искандер-агъа?
– Тяжёл, чего же не тяжёл. Терпения нужно иметь много, не каждый таким терпением обладает. Чертежей нет, всё на глазок делаю. Физическая сила нужна, труд по большей части ручной. Любовь и душу вкладывать нужно в своё дело. Без души и любви ничего хорошего не выйдет.
– Каковы планы на будущее, планируете ли расширять производство?
– Расширить-то всегда можно, да только средства нужно вложить. Ко всему прочему работаю я один. Сыновья по строительству больше, а я вот по бондарному искусству.

Продукция Искандера Халапова пользуется в Крыму, да и за пределами полуострова, заслуженным спросом. Впрочем, это и не удивительно, ведь дело своё бондарь из села Мелехово знает, любит и делает его надёжно и аккуратно. Действительно от души. 

 Окрестности горы Аюлу-Кая и села Мелехово на гибридной карте Bing: